И этого стоило ждать.
Он снова чувствовал себя бодрым. Бодрее, чем в течение последних нескольких лет. Чем он когда-либо себя чувствовал.
Теперь Костас с нетерпением ждал следующего раза. Он погладил ее по спине. Она находилась в каком-то изнеможении. Спала. Было бы неправильно ее беспокоить. Пока еще нет...
Ее плечо покрылось гусиной кожей. Он и представления не имел, как долго они здесь лежали в объятиях друг друга, но вечер становился все холоднее и холоднее.
Пора отнести свою любовницу в дом.
При мысли о Софи в его постели, Костас самодовольно улыбнулся. Он завернул ее в полотенце и поднял на руки. Зашагал к дому, радуясь, что благодаря свету звезд видит дорогу.
—Костас?
—Просто расслабься, — прошептал он. — Я заполучил тебя.
И я не собираюсь тебя отпускать.
—Наша одежда...
—В безопасности там, где она находится.
Она с минуту молчала, а потом он почувствовал, как она прикоснулась горячей ладонью к его груди.
—Нет. Мне нужна моя одежда. Я...
—Сегодня ночью она тебе не понадобится.
—Нет, нет! Кто-нибудь может увидеть.
Он рассмеялся. На мгновенье подумал, что она ему отказывает.
—Не нужно беспокоиться, Софи. В доме есть мой собственный отдельный вход. Слуги знают, что моему уединению нельзя мешать без приказания.
Она покачала головой, касаясь волосами его кожи. Ее рука еще сильнее оттолкнула его.
—Нет! Я не хочу... Поставь меня на землю.
—Тебя незачем ставить на землю. — Он крепко обнял ее. — Я знаю эту дорогу, как тыльную сторону своей руки. Ты ее не знаешь.
Они уже подошли к оливковой роще.
—Я сказала, поставь меня на землю!
Софи учащенно дышала. Он остановился, едва сдержав нетерпеливый вздох.
Разве он не пообещал, что ее не увидит никто, кроме него самого? И она не могла беспокоиться из-за пары джинсов! Никто не собирался их красть.
—Пожалуйста.
Он медленно поставил ее на землю. Полотенце упало, и они оба оказались обнаженными. Чувствуя, как ее тело прижимается к нему, он вспотел. Может быть, остановиться здесь, в оливковой роще? Не такая уж плохая идея. Трава была высокой и мягкой, они вдыхали аромат полевых цветов.
Он провел руками по ее спине, обхватил ее ягодицы и прижал ее к себе. Софи вздрогнула, сжимая его плечи. Он улыбнулся, уткнувшись ей в волосы.
Нет, остановиться здесь было совсем не плохой идеей.
У Софи от удовольствия вырвался вздох. Потом у нее перехватило дыхание.
Почему ее так взволновало прикосновение Костаса? Его взгляд? То, что они оказались наедине, обнаженные, оба в плену у страсти?
Ей уже доводилось чувствовать желание. У нее был соответствующий, пусть и ограниченный, опыт до того, как в ее жизнь ворвался Костас Паламидис. Она думала, что знала раньше...
Софи покачала головой. Она ничего не знала.
Она чуть не застонала от наслаждения, когда его большие руки прижали ее к его возбужденной плоти. Казалось, что прошло всего несколько минут с тех пор, как они побывали в объятиях друг друга. Но он уже желал ее снова. Так же, как она желала его.
Это было физическим желанием, но, кроме того, тут было нечто гораздо большее. Она чувствовала это в глубине души. Между ними произошло нечто замечательное.
Ее губы изогнулись в улыбке.
—Софи...
Он прижался губами к ее шее и принялся покрывать ее поцелуями. Когда он коснулся зубами мочки ее уха, у нее подкосились колени, и она не упала только потому, что он обнимал ее.
А потом она и, на самом деле, начала падать. Он лег на траву, а она растянулась прямо на нем. Ее груди прижимались к его мощной груди так, что она чувствовала, как быстро бьется его сердце. Его руки ласкали ее.
—Поцелуй меня, — потребовал он, прижимая ее к себе.
Это был чувственный поцелуй. Ее язык коснулся его языка. Софи обхватила ладонями лицо Костаса, отвечая на его поцелуй.
—Да! — прошептал он ей.
Она принялась целовать его подбородок, щеку, уткнулась в его шею, ущипнула за ухо. Он сжал ее бедра, и она почувствовала, как ее колени коснулись мягкой травы. Софи охнула, когда он принялся ласкать ее груди, а потом вскрикнула от восторга. Ее охватила дрожь. Боже, это чувство было так близко к боли и все же так сильно от нее отличалось...
Он взял в рот ее сосок, и она ощутила, что ее охватывает истома, что она дрожит всем телом. На нее так действовал его вид, его прикосновения. Но было между ними и что-то еще, какая-то сильная связь, которая притягивала Софи к нему. И от этой связи таял хрупкий барьер ледяного горя, окружавший ее сердце.
Ее переполняло чувство любви и наслаждения. Ей хотелось держать его в объятиях, доставлять ему удовольствие...
Любить его.
—Костас...
Ей нужно было сказать ему, заставить его понять, что она чувствует.
Он страстно поцеловал ее в губы. Его темные глаза пристально глядели на нее. Он испытывал такое же желание, как она.
Костас обнял Софи, и она почувствовала, что он вошел в нее.
—Костас?
—Все в порядке, — прошептал он. — Я сделаю так, что все будет в порядке.
Он обхватил руками ее груди, она почувствовала на себе его страстный взгляд. Теперь каждое движение было утонченной пыткой. Софи сжала его запястья. Наконец, она испытала оргазм, а когда ее ощущения стали менее сильными, Костас прижал ее к себе. Она чувствовала биение его сердца, чувствовала его горячее дыхание на своих волосах. Он сжимал ее в объятиях.
И в эту минуту Софи поняла, что любит его.
Она любила Костаса Вассилиса Паламидиса. Следовало ли ей чувствовать потрясение? Недоверие?